1955 год: при всемерной поддержке "Общества сторожевой башни" иеговист Марли Коул публикует в Нью-Йорке свой труд под названием "Свидетели Иеговы - Общество Нового мира". Одна бесславная подробность: "Коул написал эту книгу как человек не являющийся Свидетелем, пишущий беспристрастное повествование"1. Разве это не обман? Ничего не поделаешь: у "Нового мира" новые правила, и, судя по всему, моральные правила не исключение. Отбрасывание старых добрых норм поведения создает немалые трудности при контакте с членами "Общества Нового мира". Стоит ли доверять инициаторам появления такой книги? Какой процент читавших книгу догадался об истинном положении вещей? М. Коул и его единомышленники постарались минимизировать вероятность раскрытия их секрета. Манипуляции общественным мнением бывают успешными, на этом и строится расчет. Замаскированную под экспертизу саморекламу не так легко распознать, а эффективность ее действия на ничего не подозревающую публику значительно выше. Своей читательской аудитории С. Иваненко дает понять, что "Общество сторожевой башни" активно поучаствовало в процессе выпуска книги. Он рад погрузиться в приятные воспоминания о том, как "Свидетели Иеговы быстро предоставили… необходимые сведения", когда "была нужна свежая и надежная информация" (с. 4)2. Главное, как известно, - оказаться в нужное время в нужном месте. Впечатления от поездки в нужное место - Управленческий центр российских "Свидетелей Иеговы" - звучат очень трогательно: "В течение трех дней у меня была возможность наблюдать за строительством, питаться вместе со всеми в столовой и брать интервью у любого человека. По результатам поездки в "Московских новостях" (февраль 1997 г.) появилась статья "Надо ли бояться Свидетелей Иеговы?", которая была перепечатана журналом "Пробудитесь!" (22 августа 1997 г.)"3 (с. 11). Результат поездки намного превзошел ожидания. Однако этим дело не ограничилось. Наконец господина Иваненко пригласили "посетить США и своими глазами увидеть деятельность Всемирного управленческого центра" (с. 14), где и состоялась незабываемая "встреча с президентом Общества Сторожевой Башни" (с. 18). По результатам поездки появилась книга "О людях, никогда не расстающихся с Библией", тоже отмеченная вниманием "Свидетелей". Вот почему преисполненный благодарности автор поименно перечисляет руководящих работников организации, выражая им признательность за "помощь при сборе материала и подготовке этой книги" (с. 10). Картина рисуется просто-таки идиллическая: полное взаимопонимание к обоюдному удовольствию сторон.
Случай "конструктивного взаимодействия" тем замечателен, что сотрудничали между собой человек с большим стажем "научного атеиста" и убежденные религиозные радикалы. Впрочем, при всем предполагаемом несходстве воззрений, общность интересов тут все же есть - это борьба против Церкви4. Воинствующий атеизм, даже прекращая быть атеизмом, остается воинственным - происходит на диво своеобразная "конверсия". Реформа разных сторон жизни российского общества сменила вывески советских институций. Вполне в духе времени С. Иваненко безоговорочно переименовал свою профессию, желая придать ей респектабельное звучание. С первых же слов он торопится сообщить о себе, что занимается "религиоведением около 25 лет". Совсем недавно, а не 25 лет назад, религиоведение стало специализацией. Зачем переименовывать профессию задним числом? Дело объясняется просто: 25 лет - внушительный срок для ученых занятий по любой специальности. Правда, в этом конкретном случае необходимо сделать важное уточнение относительно научности. Религию в те приснопамятные времена полагалось изучать только затем, чтобы с ней успешней бороться. Чтобы досадный "пережиток проклятого прошлого" поскорее закончил свои дни. "Период атеистической диктатуры" (воспользуюсь выражением автора) отмечен тем, что вместо религиоведения царило "антирелигиоведение". Сами за себя говорят заглавия работ Иваненко: "Пропаганду научного атеизма - на уровень современных задач" (М., 1986), "Научное знание и кризис православия" (М., 1988), "Актуальные проблемы атеистического воспитания учащихся профессионально-технических училищ" (М., 1986). Специализировался автор на научном атеизме, где "наука" фигурирует в форме прилагательного к существительному "атеизм". Наука служила приложением к чему-то более существенному: первым делом атеизм, а все остальное приложится. Самоназвание антирелигиозной дисциплины описывается формулой: наука - служанка идеологии. Итак, мы имеем дело с большим опытом пропагандистской, околонаучной деятельности, не более того.
Отсюда, думаю, и вопиющие несообразности в тексте: "Все христиане согласны с тем, что в будущем произойдет второе пришествие Христа. Однако наиболее крупные христианские Церкви (католическая, православная, большая часть протестантских) считают, что это произойдет еще не очень скоро, а когда-то в далеком будущем" (с. 191). Спору нет: контрастное описание оппонентов само по себе обладает притягательной наглядностью, легко воспринимается и хорошо запоминается. Но описывать следует реальные черты, а не мнимости. Установка почти механически, не задумываясь, противопоставлять иеговистов и христиан (когда сие на пользу первым) доводит до абсурда.
На каком основании Сергей Игоревич взялся утверждать, что Церковь к отдаленному будущему относит сроки Второго пришествия Христова? Она, в отличие от сектантов, не тратит время на калькуляцию времен и сроков, "которые Отец положил в Своей власти" (Деян 1, 7). Авторитетный догматист Епископ Сильвестр (Малеванский) выражает общепринятую православную позицию: "На долю… всех людей и их обязанность, по учению Христову, остается одно, - не зная ни дня, ни часа, в который, по воле Отца, Сын Человеческий приидет, всегда бодрственно ожидать Его пришествия и быть готовыми к достойной Его встрече…"5 Вывод прозрачен: прежде чем делать категоричные высказывания, книготворцу неплохо было бы ознакомиться с азами православной эсхатологии. В противном случае дилетантский энтузиазм беспременно обнаружит перед вдумчивым читателем суесловие, стоящее за громкими фразами.
Чуть дальше слышна новая нота относительно "все христиане": "Свидетели Иеговы безусловно являются христианами, так как они верят в Бога и Его Сына - Иисуса Христа, а их воззрения основаны на Библии". Безразмерное предметное поле дефиниции говорит о том, что задача дать отчетливое определение не была решена или даже не ставилась. Определение христианства здесь настолько туманно и обтекаемо, что под него подойдут едва ли не все псевдохристианские неоязычники: мормоны, виссариониты и т. д. Адекватное название призвано отражать суть явления. Ислам некорректно называть магометанством, поскольку несравненно более Мухаммада мусульмане чтят Аллаха. Новозаветная Церковь усвоила себе христианское имя (Деян. 11, 26), потому что для нее Христос - все, ее религиозность христоцентрична. Восстановление единства с Богом Церковь усматривает именно в Лице Иисуса Христа, в Лице Богочеловека. По Христову Божественному сверхбытию, Он - Свой Небесному Отцу6, по Христову человеческому бытию - Он сродни нам, людям. Причащаясь в таинстве Евхаристии природы Сына Человеческого, мы входим в онтологическое общение с Сыном Божиим, Богом Сыном. А через Сына - с Отцом в Духе Святом. В Иисусе Христе, в истинном Боге и истинном Человеке, становится возможным новозаветное чудо обожения человека.
Итак, христианская религиозность непременно христостремительна. Напротив, по учению "Свидетелей Иеговы", Сын Божий - это не Богочеловек, но Архангел Михаил. Человеком он, правда, был, однако после воскресения "расчеловечился". Теперь это снова Архангел. "Свидетели" принципиально отказываются считать Сына Божия Богом. Такую доктрину нельзя числить христианской. Она - лжеименное христианство, поскольку Иисусу Христу по необходимости отводится второстепенное место в отношениях Бога и людей. Он не принадлежит ни к одной из вступающих в отношения сторон: ни к Божественной, ни к человеческой. Его миссия - роль посредника, "третьего лица". Поэтому Иисус Христос не может быть в центре религиозных устремлений "свидетеля Иеговы". Святой Апостол Павел говорит о Спасителе, что "лучшего Он ходатай завета" ( Евр. 8, 6). Православные живут, вступив в лучший Завет, а "Свидетели" убеждены, что лучшее предназначается только для считанного числа людей. Лишь 144 000 могут быть в новозаветных отношениях с Богом, остальные члены организации в Новом Завете не состоят. Представления о Сыне Божием и о Новом Завете, который Он заключил в Своей жертве, кардинально отличаются. Очевидно у христиан и иеговистов - непримиримые разномыслия по самым важным вопросам7. Не секрет, что сами Свидетели считают Православие, католичество и протестантизм иной (ложной) религией, сознательно отстраняясь от "т. наз. христианского мира". Откуда же тогда взялась нужда в размывании критерия религиозной идентичности? И та и другая сторона взаимообособляются, а религиовед их, несмотря ни на что, продолжает смешивать. В чем искать причину странной неразборчивости формулировки? Я думаю, акцент на слове "христиане" проставляется намеренно, прежде всего, из имиджмейкерских соображений. Цель - создать положительный образ организации через представление ее членов добрыми христианами.
Глава четвертая - исторический обзор на тему, название которой звучит как рекламный слоган: "Свидетели Иеговы в России: более 100 лет служения истине". Более 100 лет... Чем внушительнее срок, тем убедительнее положительный ответ на вопрос "Свидетели Иеговы: традиционная ли это для России религиозная организация?". Потому отсчет времени существования организации ведется спешно, учитываются даже "первые шаги Свидетелей Иеговы в России". Буквально с того момента, как первый "свидетель" пересек российскую границу. Вероятно, возвести историю "Свидетелей" в России к святому апостолу Андрею помешали сомнения в историчности его пребывания на киевской земле. После описанного выше конфуза с книгой Марли Коула, продолжение заголовка IV главы звучит еще очаровательнее. Есть достаточно ощутимый стимул поинтересоваться: если "Свидетели" служат истине, то чему, в таком случае, служат христиане? Вопрос не праздный, он не остается без ответа со стороны сравнительного религиоведения автора, находящегося в плену навязчивых предпочтений. Ответ, как можно догадаться, весьма неутешителен. Церковная история, по мнению Иваненко, была весьма неприглядной: "Многое в христианстве взято не из Библии, а из античной философии, языческих верований". Приведенное суждение не имеет никакого отношения к исторически обоснованному представлению о "христианском эллинизме", которое отстаивал прот. Георгий Флоровский8.
Действительно, страницы 191 и 192 вскрывают неизвестные историко-церковной науке корни Никейского вероучения. Итак, богословие Символа веры. Оказывается, характер его догматики определялся "верховным жрецом языческой религии" императором Константином, председательствовавшим на I Вселенском Соборе. Кесарь "не был христианином и руководствовался, разумеется, не библейскими принципами, которых он не знал и не разделял". Весьма несимпатичная карикатура на Святого равноапостольного Константина нарисовалась перед глазами С. Иваненко после чтения "Сторожевой Башни" от 15 марта 1998 г. Вот где источник исторических прозрений автора. Это еще одно открытие религиоведа, потому что про историографические и историософские достоинства журнала "Сторожевая Башня" не догадывается академическая наука в лице историков. Эксклюзивный источник информации в его глазах настолько авторитетен, что Сергей Игоревич заверяет нас: "Если какой-то факт или цифра появились в издания Свидетелей Иеговы, они многократно проверены и перепроверены"9 (с. 26). У меня возникают недоумения по поводу негативистских толкований перепроверенных фактов.
Спрашивается: неужели вероучение Церкви оказалось в руках римского императора-язычника? Какова же была роль святителя Афанасия Александрийского - бесстрашного исповедника тринитарного учения? Как трактовать события десятилетий арианской смуты? "Православная сторона выдвинула здесь выдающихся епископов и по учености и писаниям, и по подвижничеству и исповеданию", - пишет А. Карташев о православных участниках Никейского Собора, перечисляя конкретные персоналии10. Отцов I Вселенского Собора нельзя было сбить с толку или запугать. Потом, разве учение о Святой Троице возникло в IV веке11? Чтобы объяснить все это, Иваненко придется обесчестить память целого ряда достойнейших людей, недостаточно будет остановиться на фигуре святого Равноапостольного Константина. Предшественники "Свидетелей"-унитаристов - ариане - так и поступали, ведя борьбу против никейцев "самыми бесцеремонными и клеветническими приемами"12. Не нужно быть историком, чтобы понимать: любое скороспелое историческое открытие не бывает долговечным, компрометирует своего открывателя. Более чем странно предлагать авантюрную гипотезу, не затрудняя себя обсуждением напрашивающихся возражений. Легкомысленное отношение к истории непозволительно для всякого сколько-нибудь серьезного человека. Иначе дельный разговор превращается в пустую трескотню, рождающую поминутно "научно"-фантастические теории, которые рассыпаются в прах от первого прикосновения критики.
Апология иеговизма в сочетании с антицерковной полемикой - задача, которую невозможно решить без привлечения сомнительных средств. Их спектр достаточно богат. Делать широкие обобщения - претензия, уже обязывающая ко многому. А если это неоправданно широкие обобщения?.. В этой связи привлекает внимание пассаж, который характеризует "практически все течения христианства": "Если вы убеждены, что Иисус Христос еще не получил царскую власть, то вы… будете стараться "отгородиться" от мира, то есть в идеале - стать монахом... Если же вы, как Свидетель Иеговы, верите, что Иисус Христос уже воцарился на небе, то христианство приобретает для вас иной смысл. Оно становится деятельным и направлено на преображение земной жизни" (с. 194-195). Грустно читать. Человек, написавший эти строки, с Православием знаком крайне приблизительно (видимо, из третьих рук) и искажает самую суть христианского мироотношения.
В качестве довода против утверждений автора я готов привести внушительный перечень имен православных христиан, много потрудившихся в области естествознания, гуманитарных и технических наук, изобразительного искусства и музыки, философии и экономики, одним словом - в самых разных областях земной человеческой деятельности. Эти искренне верующие люди внесли значительный вклад в сокровищницу мировой цивилизации, их имена на слуху. Слова опровергаются словами, но чем опровергнешь жизнь? Так ставил вопрос в подобных случаях святитель Григорий Палама. С другой стороны: что можно сказать про "Свидетелей Иеговы"? Чем они обогатили культуру человеческого сообщества? Даже в библеистике, каковой отдается явный приоритет, "Свидетели" остаются безнадежными начетчиками, не поднимаясь до уровня фундаментального исследования. Так христиане или иеговисты стремятся ""отгородиться" от мира"?
Кто предлагает ""отгородиться" от мира"? Полторы тысячи лет тому назад монашество возникло как движение мирян, сопротивлявшихся обмирщению, не отказываясь быть мирянами. Предыдущая фраза звучит парадоксально, если не учесть многозначность слова "мир". "Термин "мир сей" обозначает состояние, а не природу (т. е. не сам социум, не саму вселенную - П. С.), и именно по этой причине он… может быть пережит во Христе как новая тварь"13.
"Мир, от которого отреклись монашествующие, это то, от чего должен отречься всякий христианин - и монах и мирянин, ибо он, этот мир, в нынешнем своем состоянии есть самоцель, "идол", заявляющий свои права на всего человека. В основе отречения лежала все та же изначально-христианская антиномия: в мире, но не от мира. И, однако, это отречение, эта постоянная борьба нацелены не против "плоти и крови" мира, но против сил тьмы, разлучивших творение с Творцом. Они суть орудия восстановления и освобождения, а не отрицания или разрушения"14. Так пишет крупный православный церковный историк и богослов. Являя неотмирное Царство Божие, Церковь преображает мир. "Стать монахом" вовсе не значит ""отгородиться" от мира". Даже отшельник-монах, пребывая в затворе в поисках теснейшего союза с Богом, не изолирует себя от общения с ближними. Общение с собратьями способно принимать иные формы: Святитель Феофан Затворник вел обширнейшую переписку с мирянами, она опубликована, ей назидаются многие15. К сожалению, растиражированный антирелигиозной пропагандой стереотип касательно духовной жизни еще долго будет мешать истинному пониманию значения аскезы. Хотя в ученых кругах, как отмечает антрополог С.С.Хоружий, ушли в прошлое "оценки прежней науки, видевшей в аскетизме почти одни негативистские установки, деструктивные по отношению к социуму, деформирующие и сковывающие - по отношению к индивиду". Современные аскетологи В.Л.Уимбуш и Р.Валантасис констатируют: "Налицо множество свидетельств того, что в широкой западной культуре произошло переоткрытие аскетизма как положительного явления"16.
Работу С. Иваненко нельзя признать ни научной, ни даже научно-популярной. Перед нами популяризация "Свидетелей Иеговы". Само собой, таковой текст отдает предпочтение декларативной форме. Что одинаково справедливо для pro et contra. Приведу некоторые характерные выписки. "У православных верующих нет традиции изучения Библии" (с. 89). "Чем многочисленнее будут Свидетели Иеговы в России, тем полнее будут уплачиваться налоги и меньше будет дефицит государственного бюджета" (с. 72). "Антикультовые организации (типа Информационно-консультативного центра свщмч. Иринея Лионского - П. С.) не могут выступать в роли объективных экспертов по вопросам, связанным со свободой совести и оценкой деятельности религиозных объединений" (с. 115). "Счастливые лица уверенных в себе людей - отличительная особенность Свидетелей Иеговы" (с. 65).
С. Иваненко всю книгу напролет адресует "Свидетелям" глубочайшие реверансы, памятуя о том, что "религиоведам свойственна определенная недоверчивость" (с. 16). Его религиоведческая недоверчивость избирательна, и относится она к православным, но никак ни к "Свидетелям Иеговы", в этом смысле недоверчивость вполне определенная. В книге не находится места для несогласия со "Свидетелями" даже по какому-то частному вопросу. Вся публикуемая критика организации "Свидетелей" строится по единому сценарию и нацело сводится к вопросу: "За какие грехи члена общины могут лишить общения?" (с. 220). То есть критика как таковая напрочь отсутствует. Как будто сама организация совершенно лишена недостатков, а ими страдают только бывшие ее члены. Сверхосторожный рассказ о бесславных деяниях некоего адепта "X" обязательно заканчивается "хэппи эндом"; причем, для перестраховки, непременно делаются особые оговорки, чтобы как-нибудь ненароком не скомпрометировать организацию.
Вот как это выглядит: "В целом организация... сумела сохранить организационное единство, а те группы, которые по тем или иным причинам в разные годы отступали от принципов, разделяемых всей организацией, утратили сколько-нибудь заметное влияние. Большинство из них, потеряв связь со всемирной организацией Свидетелей Иеговы, распались и бесследно исчезли. Что касается значительной части верующих, которые... лишались общения, то многие из них позже раскаялись и вернулись в организацию" (с. 222). Руководство "Свидетелей" такое идеальное, видимо, потому что состоит из... небожителей, за редкими исключениями. Из тех, кто в будущем Царстве Божием составит небесное правительство. В оценке степени собственной безошибочности самопревозношение руководителя служебного отдела Всемирного управленческого центра доходит поистине до небес: "Ошибка была допущена с Иудой, - ответил Давид Олсон, - мы тоже иногда ошибаемся, но не очень часто". Какая бесцеремонная дерзость в адрес Господа Иисуса! Но даже святотатственного сопоставления оказывается недостаточно. Поскольку сценарий допускает признание лишь изжитых недостатков, приведенные слова, конечно, сопровождаются рассказом, что был-де "случай с районным надзирателем", который "стал своевольничать, перестал слушать советы и был отстранен от должности". Только один единственный раз "в течение последних лет" (с. 24-25). Иными словами, если кто-то, кое-где у них, порой, и был замечен в чем-либо, то проблема уже разрешена. Тут со стороны "Свидетелей" обнаруживается не мужественная готовность открыто признать горькую правду, но малодушное превращение момента самоанализа, момента истины в удобный случай лишний раз предстать в выгодном свете. Самокритику (покаяние) заменяет самохвальство.
В общем, организация, если верить Иваненко, соткана из сплошных достоинств. Находясь под сильнейшим обаянием преимуществ секты, автор легко переходит все мыслимые границы: "Понимание Библии, которого придерживаются Свидетели Иеговы, - это хорошо аргументированная точка зрения, подтверждаемая, в частности, исследованиями авторитетных православных богословов (?!! - П. С.)" (с. 43). Подтверждение иеговизма с православной стороны выглядит совсем неожиданно и по сути не более чем произвольная натяжка: "Опубликованные в 1860-1867 гг. тексты Ветхого Завета в переводе архимандрита Макария интересны тем, что в них более 3600 раз встречается имя Бога - Иегова". Если в Ветхом Завете несколько тысяч раз встречается Тетраграмматон, что нашло отражение в переводе Архимандрита Макария (Глухарева) - это еще не подтверждение точки зрения "Свидетелей" на библейское учение! Даже в том, что касается их отношения к имени Бога.
От доктрины перейдем к проблеме репутации: "В России Свидетели Иеговы успели зарекомендовать себя как люди кристально честные" (с. 71). Что ж, про обман мы уже говорили и еще поговорим. Не удалось организации "зарекомендовать себя" так, как хотелось бы религиоведу. Поэтому книга Иваненко пытается ответить на оценки, подобные информационному материалу Министерства здравоохранения РФ, в котором говорится о деструктивном воздействии данного культа: "Для Свидетелей Иеговы характерен не деструктивный, а конструктивный подход к проблемам, которые они успешно решают, стремясь использовать наиболее эффективные методы. "Деструктивны" они лишь по отношению к суевериям (оккультизму, магии, колдовству) и проявлениям безнравственности, а также к расизму и чуждым христианству явлениям" (с. 100). Хочется заметить, что деструктивность по отношению к "чуждым христианству явлениям" (не-иеговистским учениям и обычаям) как раз и способна повлечь разрушение личной и семейной жизни адепта. Фарисейско-законническая несгибаемость всегда признавалась бременами неудобоносимыми. Хотя Иваненко эту черту, характерную для организации, воспевает как "ревность по Бозе": "Вера Свидетелей Иеговы основана на углубленном изучении Библии и стремлении жить в современном мире в соответствии с библейскими принципами" (с. 177). О каком углубленном изучении Библии идет речь, если в организации нет специалистов по библеистике? "Наиболее последовательными, глубокими и основательными в изучении Библии и очищении христианства от всех небиблейских учений и обрядов стали Свидетели Иеговы" (с. 193).
Оставим в стороне полемические замечания, оглянемся на приведенные в этом абзаце цитаты и спросим себя: не слишком ли много увесистых и всеохватывающих комплиментов произнес Иваненко для человека внешнего по отношению к организации17? Если Иваненко действительно думает, что "Свидетелям" свойственно "Знание Истины" (с. 74; Истины с большой буквы! - П.С.), то по какой причине он сам не является Свидетелем Иеговы? Как-то нелогично получается. Неужели у него нет желания истинствовать в полной мере?! Неужели по недостатку правдолюбия автор продолжает считать себя православным? Впрочем, в любом случае, С.Иваненко, даже не будучи "Свидетелем", написал книгу, которая вся - восторженный гимн иеговизму. Даже самые горячие приверженцы бруклинского учения не смогли бы посоревноваться с ним в "градусе" и количестве теплых слов о своей организации. Пылкость одобрений со стороны С. Иваненко ничуть не уступит самым горделивым автохарактеристикам "Свидетелей". Это касается не только материала, но, пожалуй, и его подачи. Текст, так сказать, и "душой" и "телом" симпатизирует иеговистам. "Доведенная почти до совершенства технология" (с. 16) отразилась на оформлении книги сектозащитника. Даже внешне она напоминает полиграфическое решение трактатов "Общества сторожевой башни". Разумеется, это - несущественно, важнее внутреннее содержание книги.
Оспорить бесчисленные похвалы восхищенного организацией автора не составляет большого труда. Утверждается, положим, что "высшим авторитетом для любого Свидетеля Иеговы является не воля руководства, а Библия" (с. 17). Однако "Сторожевая Башня" от 1 ноября 1994 года (с. 25) самовлюбленно заявляет: "Почти все служители Бога могут приобрести на родном языке полную Библию по приемлемой цене. Кроме того, у нас есть уникальная возможность дополнить эту священную "библиотеку". Свыше 100 лет "верный и благоразумный раб" (Руководящая корпорация - П.С.) доставляет пищу вовремя".
Итак, Писание не единственный авторитет в секте, поскольку полную Библию предполагается дополнять трактатами и журналами, отражающими волю руководства. Выходит: Писанию как бы не хватает той же "Сторожевой Башни". Ее выпуски - бесценные поступления - сообщают настоящую полноту священной "библиотеке"! В действительности Библия не является высшим авторитетом для "Свидетелей". Сработанный ими "Перевод Нового Мира Священных Писаний" нагло искажает оригинальный текст в угоду доктринам организации18. Статус неприкосновенного, непререкаемого авторитета имеют текущие взгляды Руководящей корпорации, а не библейское откровение. Вот красноречивый показатель истинного отношения "Свидетелей" к Библии.
ЧИТАЙ ПРОДЛЖЕНИЕ СТАТЬИ НА САЙТЕ...
На последнем листе книга квалифицирована как "Заказное издание". Как вы думаете: кто заказчик?
Павел СЕРЖАНТОВ
Примечания:
1. Франц Р. Кризис совести. М., 1997. С. 94.
Реймонд Франц много лет был членом Руководящей корпорации "Общества". Он не мог более оставаться на своем высоком посту по причине, вынесенной в заглавие его книги.
2. История с М. Коулом заставляет сомневаться в надежности информации, поступающей от "Свидетелей Иеговы". Ниже я цитирую текст "Общества сторожевой башни", из которого следует, что фальсификация - стратегический принцип секты, а не просто личные грехи отдельных "свидетелей".
3. Что весьма необычно, поскольку издания "Общества сторожевой башни" десятилетиями публикуют строго анонимные материалы. Именами подписываются только краткословные ссылки, но не целые статьи.
4. В рецензии приводятся некоторые антицерковные высказывания из книги. Поразительно, но, похоже, С. Иваненко всерьез считает себя православным. В хвалебном предисловии к мунитской книге он пишет: "В 1991 году, уволившись из Института научного атеизма (к этому времени он уже назывался Институтом религиоведения), я крестился в православном храме св. Космы и Дамиана, прихожанином которого являюсь и теперь" (Введение. Заметки религиоведа // К. Леве. О "ведьмах" и охотниках на ведьм: Мунисты и свобода вероисповедания. М., 1995. С. 16).
5. Опыт православного догматического богословия (с историческим изложением догматов) Епископа Сильвестра. Т. V. Киев, 1897. С. 330.
6. Бог Отец немыслим без Бога Сына, Сын и Отец едины по Своему премирному бытию.
7. Историк философии В. К. Шохин справедливо настаивает на четкости компаративистских критериев. Различительный признак христианина - "признание Иисуса Христа в качестве не только Человека, но и Бога. Данный различительный признак фигурирует в характеристике христиан уже в первом более или менее обстоятельном внешнем свидетельстве о них - в письме Плиния младшего к императору Траяну, и "христианин" без этого "различительного признака" является таким же псевдопонятием, как треугольник, сумма углов которого двум прямым не равна и стороны которого образуют окружность". (Шохин В. "Диалог религий": идеология и практика // "Альфа и Омега", № 2(13), 1997. С. 237-238.)
8. См., напр.: Протоиерей Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 509-510.
9. Ниже у нас будет возможность наблюдать, как перепроверенные цифры заменяются организацией на другие, также перепроверенные. Это касается цифр, которым придается исключительно важное значение (даты эсхатологических событий).
10. Карташев А. В. Вселенские Соборы. М., 1994. С. 32.
11. См. Введение в недавно переизданной книге профессора А. Спасского "История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов (в связи с философскими учениями того времени). Тринитарный вопрос". Сергиев Посад, 1914.
12. Карташев А. В. Цит. соч. С. 45.
13. Шмеман Александр, протоиер. Церковь, мир, миссия. М., 1996. С. 74. Скрупулезный анализ проблемы см. в кн.: Аскетизм по православно-христианскому учению. Этико-богословское исследование Сергея Зарина. М., 1996. С. 506-518.
14. Шмеман Александр, протоиер. Церковь, мир, миссия. М., 1996. С. 53-54.
15. Мистическое общение с людьми сохраняется в любом случае. Современный православный богослов Епископ Диоклийский Каллист пишет об отшельнике: "Он исходит, чтобы обнаружить Бога и достичь единения с Ним в молитве, что помогает другим людям. Уходит он и чтобы противостать демонам; не бежит прочь от опасности, но движется навстречу ей. И это тоже способ послужить людям, поскольку дьявол, с которым он вступает в битву - общий враг всего человечества. В акте анахорезы нет ничего эгоцентричного. Каждая молитва, которую возносит анахорет, защищает его собратьев христиан, и каждая победа, которую он одерживает над дьяволом - это победа ради всей человеческой семьи. Такова положительная роль анахорезы, даже если за ней не последует некое внешнее, видимое "возвращение назад"" ("Альфа и Омега", № 3 (21), 1999. С. 152-153).
16. Хоружий С. С. К феноменологии аскезы. М., 1998. С. 10.
17. То, что я поместил - это репрезентативная выборка, небольшая часть всех похвал.
18. К примеру, некорректность иеговистского перевода констатирует протестант Уолтер Мартин в своей книге "Царство культов". СПб, 1992. С. 69-79.
19. Франц Р. Цит. соч. С. 79-80
20. Опубликовано в сентябрьском выпуске "Сторожевой Башни" за 1910 год. Цит. по: Мартин У. Царство культов. С. 46.
21. Франц Р. Цит. соч. С. 209.
22. Браун в начале XIX века "напечатал объяснение 2300 дней из Дан. XII, доказывая, что они закончатся в 1844 году. Это толкование было принято пионером движения Второго пришествия в Америке Уильямом Миллером" (Франц Р. Цит. соч. С. 211).
23. Франц Р. Цит. соч. С. 212.
24. Оруэлл Д. 1984. Скотный двор. Т. I. Пермь, 1992. С. 35.
25. Франц Р. Цит. соч. С. 219-220.
26. Франц Р. Цит. соч. С. 274-276. Там же помещены данные, дающие представления о масштабах разочарования.
27. Франц Р. Цит. соч. С. 265.
28. Не в первый раз Свидетели использовали ближайшее апокалиптическое будущее как проверенный мощный катализатор для "химической" реакции обращения в свою веру. Статистические данные по 1975 году см. в кн.: Франц Р. Цит. соч. С. 270, 276.
29. Тема уже раскрывалась на страницах журнала ("Прозрение", №2 (3), 1999. С. 89-90).
30. Франц Р. Цит. соч. С. 198.
31. Там расположен административный центр российских "Свидетелей"
. 
-
- 
- 
- 
- 
- 
- 
- 
